Дата 23 Февраля, имея официальное название «День защитника Отечества», фактически является в России «мужским днём». В рамках гендерной проблематики гораздо чаще ставят вопрос о правах женщин, чем о правах мужчин. Справедливо ли? Гость «АН» – кандидат юридических наук, доцент Саратовского государственного университета Рима ТОРОСЯН.
– Пять лет назад вы защитили диссертацию о дискриминации мужчин в России. Как вышло, что вы взялись (тем более будучи женщиной) за эту не столь популярную тему?
– Спасибо моему научному руководителю, моей «научной маме» – декану юридического факультета Саратовского государственного университета Г.Н. Комковой. Сперва, когда она предложила мне эту тему, я удивилась: разве права мужчин нарушаются? Если о нарушении женских прав я была хорошо наслышана, то о дискриминации мужчин не говорилось публично вообще ничего. С тех пор ситуация значительно изменилась: теперь этот вопрос обсуждается в СМИ, налицо положительная тенденция.
Причина, почему женским правам уделяется гораздо больше внимания, вполне понятна: согласно традиционным представлениям, женский пол – слабый и, значит, нуждающийся в защите, а мужской пол – сильный и, стало быть, в защите не нуждается. Если так считают сами мужчины, стоит ли удивляться, что их права защищены недостаточно? Редкий из них готов во всеуслышание заявить, что ущемлён по половому признаку.
– Прежде всего говорится о дискриминации мужчин в семейной плоскости. Начнём с того, что деньги, выделяемые государством на ребёнка, почему-то названы материнским капиталом, а не родительским или семейным.
– В том-то и дело, «материнский» капитал определяется законом не как материнский, а как семейный – право на эту господдержку имеют как женщины, так и мужчины. Однако право мужчины в данном случае является производным от права женщины: мужчина обладает им только в том случае, если женщина его не реализовала. А женщина, в свою очередь, обладает этим правом только в том случае, если она гражданка РФ. В результате возникает асимметрия: если родители ребёнка – гражданка РФ и иностранный гражданин, то капитал выплачивается, а если гражданин РФ и иностранная гражданка – не выплачивается. Несмотря на то что сам ребёнок является российским гражданином.
– Согласно официальному печатному органу правительства РФ, при разводе родителей только в 5% случаев ребёнок остаётся по решению суда жить с отцом. Насколько это справедливо?
– Я располагаю другой цифрой – не 5, а 10%. Доля отцов, которые хотели бы при разводе оставить ребёнка у себя, конечно же, выше. Причём она растёт. Другое дело, что родитель (как отец, так и мать) может рьяно бороться за ребёнка, а затем, выиграв, задвинуть его на задний план своей жизни. Психологи, как правило, считают, что малолетнему ребёнку лучше остаться с мамой, хотя все мы знаем, что мамы, как и папы, бывают разными. Случаев, когда суд немотивированно встаёт на сторону матери, гораздо больше, чем противоположных примеров, когда суд немотивированно встаёт на сторону отца. Папам сложнее доказывать своё право на ребёнка, чем мамам.
Семейным кодексом закрепляется обязательный учёт мнения ребёнка, достигшего 10-летнего возраста, с кем из родителей ему хочется остаться. Детей младшего возраста тоже спрашивают об этом, но их мнение не подлежит обязательному учёту.
– Активисты, занимающиеся защитой отцовских прав, утверждают, что в 60% случаев мать после развода препятствует общению отца с ребёнком. А ещё – что у многих мужчин лишь час в неделю на это общение.
– Мы не располагаем статистикой по данному вопросу, и собрать её крайне трудно, поэтому полагаю, что цифра несколько абстрактная. Но случаи такого препятствования, как известно, нередки. Что же касается «часа в неделю», то обязательной нормой это, конечно же, не является. У суда должны быть веские основания, чтобы вынести такое ограничение.
– Эксперты, причём занимающие как женскую сторону, так и мужскую, говорят, что от 60 до 67% мужчин уклоняются от уплаты алиментов (сколько женщин уклоняется от уплаты алиментов, не говорится). Причём частенько это обусловлено не безответственностью отца, а его принципиальной позицией: если я заплачу своей бывшей алименты, то она потратит их не на ребёнка, а на себя.
– Цифры похожи на правду. Чтобы устранить фактор, о котором вы говорите, стоило бы внести поправки в законодательство. Действительно, никто не отслеживает, как тратятся алименты, а ведь они, согласно логике вещей, должны тратиться на ребёнка. У папы должно быть право на получение отчётности, как израсходованы выплаченные им деньги. Коль скоро мама хочет тратить на себя, то напомню: для этого предназначены другие алименты – те, которые после развода один из супругов может запросить у другого именно на своё содержание, если не имеет дохода и находится в тяжёлом материальном положении. И здесь опять-таки налицо правовая асимметрия. Женщина имеет право на эти деньги в тех случаях, когда она беременна, когда ухаживает за ребёнком до трёх лет, когда ухаживает за ребёнком-инвалидом первой группы и когда ухаживает за ребёнком-инвалидом до 18 лет. А мужчина – только если осуществляет уход за общим ребёнком-инвалидом до 18 лет или за общим ребёнком-инвалидом первой группы.
– Не секрет, что отцу в России трудно получить декретный отпуск по уходу за ребёнком – и необязательно по вине жадного и бессердечного работодателя-«буржуя», но в том числе и по вине работодателя-государства. Например, с 2009 по 2010 год четырём полицейским было отказано в получении такого отпуска, из-за чего им пришлось уволиться. Они обратились в ЕСПЧ и отсудили в прошлом году у Российского государства 28, 5 тысячи евро за гендерную дискриминацию. Однако остаётся непонятным масштаб этой проблемы. Согласно официальной статистике, такой отпуск в России оформляют только 2% отцов, но прежде всего не потому, что отцу трудно его оформить, а потому, что друзья-мужики не поймут, так ведь?
– Конечно. К слову, этот вопрос начали поднимать не в последние годы, а раньше. Знаменитое дело Константина Маркина (2006–2012) известно в России всем юристам-конституционалистам. Он был военнослужащим-контрактником, а правовое положение военнослужащих регламентируется отдельным федеральным законом, Трудовой кодекс на них не распространяется. Женщина-военнослужащая имеет право на такой отпуск, но мужчина-военнослужащий – нет. ЕСПЧ поддержал Маркина в его желании оформить этот отпуск, а Конституционный суд РФ отказал ему. Логика отказа понятна: армия преимущественно состоит из мужчин, поэтому право мужчин-военных надолго отлучаться от службы могло бы нанести ущерб национальной безопасности. Что же касается сотрудников правоохранительных органов, на них такие ограничения не распространяются – как женщины-сотрудницы, так и мужчины-сотрудники имеют право на отпуск по уходу за ребёнком.
– В Швеции отец обязан взять двухмесячный отпуск по уходу за ребёнком, в противном случае семья теряет эти 60 отпускных дней. Данную норму объясняют логикой гендерного равенства: традиционные представления обязывают женщину сидеть с ребёнком – значит, мужчину нужно обязать силой закона.
– Не считаю, что нужно обязывать к этому кого-либо из родителей. Кому взять такой отпуск – папе или маме, пусть решается внутри семьи. Другое дело, что государство должно двигаться навстречу желанию отца быть с ребёнком. Недавно в наше законодательство внесли ряд соответствующих поправок. Отцу предоставлена неделя дополнительного оплачиваемого отпуска в течение первого месяца после рождения ребёнка, а также месяц дополнительного оплачиваемого отпуска в любой период до достижения ребёнком трёхлетнего возраста. Продвижения небольшие, но всё же. Посмотрим, многие ли мужчины будут пользоваться этими возможностями.
– Вы сказали, что российские суды часто немотивированно настроены в пользу женщин. Учитывая такую нашу судебную практику, целесообразно ли принять нашумевший законопроект о профилактике домашнего насилия? Или же это приведёт к тому, что мужчину будут поражать в правах просто по заявлению женщины, без доказательств с её стороны?
– Я считаю, что нужно ужесточить наказание за данный вид преступления. Рассматривать эту проблему лишь как насилие мужчины над женщиной, конечно же, нельзя: насилие в отношении мужчин тоже происходит, но мы мало об этом слышим – редкий мужчина пожалуется на жену. Что касается обязательности доказывания со стороны жертвы, то, разумеется, жертва должна доказать факт преступления, а как иначе?
– Точно ли не бывает иначе? Если взглянуть на западную судебную практику, какой она предстаёт в СМИ, может сложиться впечатление, что слово женщины в суде весит больше, чем слово мужчины. Мало того, само обвинение со стороны женщины наносит мужчине ущерб. Вспомним историю голливудского актёра Джонни Деппа: впоследствии доказав свою невиновность, он прежде лишился коммерческих предложений и вообще рукопожатности.
– Джонни Депп столкнулся с такими последствиями обвинения постольку, поскольку является публичной персоной. Столь заметные люди всегда на виду – соответственно, о них известно очень многое, особенно это касается судебных тяжб и прочих скандалов. На рядовых людей такие последствия не распространяются. Я не вижу в западной судебной практике перекосов в пользу женщины, о которых вы говорите. Как и не вижу перекосов в пользу мужчины.
– Хорошо, вернёмся к нашей судебной практике. Что скажете об изнасилованиях и прочих преступлениях сексуального характера (домогательствах, говоря бытовым языком)?
– Изнасилования мужчинами женщин, как известно, совершаются гораздо чаще, чем изнасилования женщинами мужчин. В то же время нельзя не сказать о том, что упор в этом российском законе сделан на женский пол. Как результат – мужчине сложнее доказать, что он подвергся такому преступлению. Учёными-юристами предлагается внести изменения в эту статью по образцу других стран, чтобы она стала более нейтральной в гендерном смысле. Насчёт «домогательств», как вы выразились, замечу следующее: женщине бывает очень трудно (и даже невозможно) доказать факт морального принуждения к сексуальной связи, но мужчине доказать то же самое – ещё труднее.
– В завершение вопрос, особенно актуальный 23 Февраля. Считаете ли вы дискриминацией призыв в армию по половому признаку?
– Нет. Скорее считаю дискриминацией тот факт, что женщины, желающие служить, имеют право лишь на альтернативную службу.